Как положено, перед встречей попытался подготовиться: вспомнить все, что знал
про Макарова и «Мактайм», подготовить вопросы. «Мактайм» — производитель недорогих
золотых часов. Лидер в России по количеству выпускаемых часов. Пожалуй, все,
на этом информация исчерпана. Попытки расспросить знакомых не помогли. «Кажется,
когда-то работал на «Полете», — подсказал кто-то. Негусто…
И вот я в офисе Макарова в Люблино. Помните фильм «Маленькая Вера»? Дом посреди
железнодорожных путей, гудки поездов, иногда кажется, что тепловоз вот-вот
въедет в окно. Компания с хорошим оборотом могла бы поселиться поближе к центру,
но зачем платить больше? А вот оснащено все по последнему слову техники — от
этого зависит производительность.
По всем законам жанра, интервью должно сопровождаться фотографией собеседника.
Однако Александр фотографироваться отказался: «Мы компания непубличная, нетусовочная.
Круг знакомств особо не расширяем, шумное паблисити нам не нужно. Мы просто
работаем».
Да, собеседник интересный. Профессиональный экономист, управленец. В часовом
деле не новичок, пришел в промышленность еще в 80-х. «Экономика — вещь простая,
в ней есть всего четыре показателя, все остальное — навороты». Образ Макарова
как-то не вяжется со стереотипами директора или коммерсанта. Скорее — это ученый,
только немного странный, «ненашенский». «Между инженером и экономистом никакой
разницы нет, подход к проблеме в любом случае должен быть системным», — считает
он. Эта системность и просчет эффективности четко прослеживается в любом решении.
Во всем должна быть 100-процентная гарантия — безопасности, устойчивости, возврата
инвестиций. Тем более интересно задать первый вопрос:
— Зачем вы приобрели контрольный пакет Пензенского часового завода?
— Чтобы свести риски по поставкам комплектующих к минимуму. Ведь «Мактайм»
не производит механизмы, делает только корпуса. Механизмы мы покупаем на Угличском,
Первом и Втором московских часовых заводах, в Чистополе, что-то получаем по
импорту. Поэтому сейчас мы запустили серьезную программу — большую часть часов
переведем на пензенские механизмы. В дальнейшем будем развивать собственное
производство всех элементов — механизмов, циферблатов, внешних оформлений.
Естественно, что завод необходимо будет довести до ума, дооснастить до уровня
западных технологий. Но платить деньги за комплектующие мы больше не будем.
— А какое количество механизмов ежемесячно нужно «Мактайму»?
— При сегодняшних объемах выпуска — до 10 тысяч штук в месяц.
— Какова сумма сделки?
— Давайте промолчим.
— По слухам, она находится между 2 и 4 миллионами долларов.
— Это не соответствует действительности. Стоимость «Зари» несколько меньше.
— Как вы оцениваете состояние завода сейчас, через полгода после приобретения?
— Как плачевное. На мой взгляд, главная проблема завода на сегодняшний день
заключается в менталитете людей. Мне многое не нравится на заводе, но больше
всего — совковое отношение к делу. Там все считают, что единственная проблема
— недофинансирование.
Я этой проблемы не вижу. На самом деле проблема в нормальной организации производства.
Сегодня завод работает на уровне конца 80-х годов. Существует огромный дисбаланс
между производственным и обслуживающим персоналом. Системы учета, обработки
информации, построение производства — еще те, советские. Все информационные
потоки построены на бумажных носителях, это плодит горы документов и тормозит
работу. Больше так продолжаться не может. Первое, что нужно делать, и мы к
этому уже приступили, это создавать прозрачные информационные схемы движения
товарно-материальных ценностей, современные системы отчетности. Это прежде
всего заставит людей более серьезно относиться к порученному делу, а помимо
этого даст возможность контроля материально-технических ресурсов, т.е. сырья
и полуфабрикатов. Вторая проблема связана с потерей высококвалифицированного
персонала. Из-за нехватки специалистов на некоторых технологических операциях
завод на сегодняшний момент не в состоянии выпускать продукцию в полном объеме.
— Сколько часов и механизмов в Пензе производится сейчас?
— В феврале было выпущено 50 тысяч штук часов и механизмов, а на сегодняшний
момент существует спрос на 35 тысяч часов и еще 35 тысяч механизмов. Пока
завод такой спрос удовлетворить не может. Чтобы выйти на необходимый объем,
нужно решить очень острую проблему кадров. Многие люди обижены на завод с
95-96-го гг., когда их вышвырнули на улицу. Но руководство сейчас решает
эти вопросы, ездят, встречаются с наладчиками. Наладчик высокой квалификации
— это узкая специальность, и нигде больше в Пензе он востребован не будет.
Думаю, что проблема кадров в ближайшие несколько месяцев будет решена, и
к концу года мы будем делать 100 тысяч.
— Как они будут распределены?
— 55-60 тысяч часов и 40-45 тысяч механизмов.
— Существует ли такой спрос на механизмы? 40 тысяч — это немаленькая цифра.
— Объективно существует. Объем потребления механизмов сборочными фирмами на
самом деле достаточно высок. Не секрет, что многие вынуждены закупать механизмы
в Китае. Также не секрет, что российский часовой рынок достаточно емкий.
— Но в Пензе не выпускают мужских механизмов, а в Китае наши фирмы закупают
преимущественно их...
— Да, пензенские механизмы небольшие по размерам. Тем не менее тот же 20-й
калибр очень неплох, и им, на мой взгляд, вполне можно заменить самый популярный
ныне 26-й калибр. Меня порадовало то, что по итогам первого квартала уровень
обращений за гарантийным ремонтом снизился до 2,5%. Это очень хорошая цифра.
Я считаю, что у часов «Заря» есть и будет место под солнцем на российском рынке.
— Многие часовщики высказывают мысль, что далеко не все наши заводы будут
существовать через пять лет. Как вы оцениваете перспективы «Зари»?
— Точно сказать, какой будет «Заря» через 2-3 года, нельзя по одной простой
причине: в нашей стране не понятно, что будет через год. Но думаю, у завода
есть шансы выжить. Задача максимум — выйти на достаточно большие объемы производства.
Покупкой «Зари» и развитием там производства механизмов мы прежде всего предохраняем
свой основной бизнес, создаем определенный страховочный лаг, который позволит
в любой ситуации держать достаточно низкие цены на золотые часы. Этот фактор
был одним из решающих при приобретении «Зари».
— То есть для вас Пензенский часовой завод — не самостоятельное направление
бизнеса, а что-то вроде цеха по производству механизмов?
— Свой цех по производству механизмов, циферблатов, массы других вещей,
которые раньше мы были вынуждены закупать на стороне. К тому же там очень хорошее
инструментальное производство. Насколько эффективно оно сейчас работает — это
уже другой вопрос. Но там удалось создать и, главное, сохранить коллектив инструментальщиков,
уровень профессиональной подготовки которых очень высок. Наличие инструментального
производства в Пензе позволит ускорить процесс освоения новых корпусов здесь,
в Москве. К тому же это еще одна возможность снижения себестоимости продукции.
— Вы сказали, что для доведения завода до ума потребуются инвестиции в
новое оборудование. Как вы оцениваете их объем?
— Я думаю, что хватит полутора-двух миллионов долларов.
— И все это будут ваши собственные деньги, деньги «Мактайма»?
— Нет.
— На сегодняшний день по объемам выпуска «Мактайм» является крупнейшим
производителем золотых часов. Вы занимаете нишу самой дешевой продукции,
какую можно сделать из золота. Вы останетесь в этой нише?
— Ну почему, не все так однозначно. Мы выпускаем и достаточно дорогие часы,
приобретенный в прошлом году парк оборудования позволяет это делать. Но на
внутренний рынок эти часы практически не поступают. Соотношение цена-качество
в дешевой нише нас полностью устраивает. В России продавать часы стоимостью
выше $1000 сложно. Я всегда пытаюсь поставить себя на место покупателя. Если
кто-то в состоянии заплатить $1000 за золотые часы российского производства,
то уж, наверное, найдет и 5-7 тысяч, чтобы купить себе швейцарские. Рынок дорогих
российских часов есть, но пока он достаточно ограничен. Поэтому если мы и будем
выпускать дорогие часы для внутреннего рынка, то будем делать это в очень небольших
объемах.
У нас есть и останется определенное разделение: на внутренний рынок будут
поставляться часы в основном с пензенскими механизмами, а на экспорт — со швейцарскими.
Даже сегодня часы со швейцарскими механизмами на внутренний рынок мы не поставляем.
И не потому, что они слишком дороги для россиян, а из-за того, что система
гарантийного обслуживания пока не готова работать с ними. В будущем, возможно,
что-то изменится. Но сейчас задача стоит однозначно: к концу второго-началу
третьего квартала в большинстве производимых нами часов должны стоять механизмы
«Заря».
— Вы экспортируете часть своих часов?
— Да.
— Думаю, большинство читателей об этом ничего не знает — так же, впрочем,
как и я. Можете рассказать подробнее — куда, в каком объеме?
— Мы уже третий год осваиваем американский рынок. Это трудно, никому мы
там не нужны. Два последних года мы участвовали в выставках в Лас-Вегасе, Майами,
в этом году намерены поработать еще на четырех. Потихонечку нам удается на
американский рынок проникнуть: сегодня экспорт составляет около 10% объема
выпуска.
Я хочу, чтобы бизнес состоял из двух частей: одна была полностью завязана
и ориентирована на Россию, вторая — на внешний рынок. Это необходимо для устойчивости
предприятия. Пока в России все идет нормально, но никто не может поручиться
за то, что завтра опять не произойдет кризис.
— Каковы перспективы продвижения российских часов на американский и европейские
рынки? Что там может продаваться, что не может?
— Перспективы, на мой взгляд, достаточно плохие. Чтобы заниматься американским
рынком, нужны серьезные вложения, нужна реклама. Вот мы уже три года участвуем
в выставках в США… — не мне вам объяснять, сколько это стоит. Торговать в Америке
можно, но нужно предложить подходящий товар и инвестировать в рекламу.
Сначала мы делали акцент на русскую стилистику, но быстро поняли, что мода
на русское, Горбачева и перестройку уже прошла. Что модно? Американец на каждый
случай жизни имеет свои часы. Он идет играть в теннис или гольф в одних часах,
на прием — в других, на работу — в третьих и т.д. Мы хотим занять нишу офисных
часов для среднего клерка, потому что для тамошнего рынка наша продукция достаточно
дешева. Например, наши часы в золотом корпусе весом 60-70 граммов с механизмом
ЕТА 7750 стоят там порядка 2000 долларов. Запланированные нами объемы продавать
в США вполне можно. Но в целом российская часовая промышленность, на мой взгляд,
утратила свои позиции на внешнем рынке.
— Реально их восстановить?
— Без серьезных вложений — нет. За последние 20-25 лет отечественные заводы
не сделали ни одного нового механизма. Все, что выпускается, морально устарело.
Сегодня существуют другие механизмы, технологии, иные способы производства
механики. К сожалению, разработка механизмов —это сумасшедшие деньги. Идти
по пути приобретения лицензии немного проще, но все равно это достаточно
большие затраты.
— Если наши механизмы такие отсталые, был ли смысл приобретать отсталое
пензенское производство?
— У нас есть определенные планы насчет того, что будет производиться на
«Заре». Идут переговоры со швейцарцами, они пока не закончились. Ни для кого
не секрет, что проблема старения часовой промышленности стоит в Швейцарии очень
остро. На Китае швейцарцы уже обожглись: разместили там свое производство,
а тамошние ушлые ребята тут же принялись делать механизмы на сторону. На рынке
появились китайские механизмы 7750, 7751… И думаю, что швейцарцы повернутся
к России. Все-таки традиции часовой промышленности в России остались достаточно
сильными.
Другой вопрос, что, к сожалению, последние десять лет никто не готовил кадры.
Но нас Пенза заинтересовала как раз потому, что там находится единственный
в стране политехнический институт, где есть кафедра приборостроения, готовящая
инженеров-часовщиков. Если в ближайшее время переговоры завершатся успешно,
мы отправим примерно 10 человек на обучение в Швейцарию. Что из этого получится
— посмотрим. Были и предварительные переговоры о сборке в Пензе лицензионных
механизмов из швейцарских комплектующих. Но пока этот вопрос подвешен.
Беседовал Вячеслав МЕДВЕДЕВ
ЧАСОВОЙ БИЗНЕС №3 10.03.2003
|